Моя до полуночи - Страница 41

Амелия была заинтригована и согласилась. А что это было за письмо… Нежное, красноречивое, страстное. У них завязалась переписка, и Кристофер приезжал к ним домой при каждом удобном случае.

Амелия еще никогда так не наслаждалась обществом мужчины. Было приятно, что по многим вопросам их мнения сходились. А когда случались разногласия, это было даже еще интереснее. Кристофер не был яростным спорщиком, его подход к проблеме всегда был научным, аналитическим. Так же рассуждал ее отец. А когда Амелия сердилась на Фроста, он лишь смеялся и начинал целовать ее, пока она не забывала, о чем, собственно, они спорили.

Кристофер никогда не пытался соблазнить Амелию – для этого он слишком ее уважал. Даже если она сама приходила в такое состояние, что готова была поощрять его и пойти дальше поцелуев, он всегда останавливался.

– Я хочу вас, любовь моя, – шептал он, и его глаза туманила страсть, – но только когда вы станете моей женой.

Это было, в сущности, предложение, но дальше этого дело не пошло. Не было официальной помолвки, хотя поведение Кристофера свидетельствовало о том, что ее следует ожидать. А потом наступило таинственное молчание, и он целый месяц у них не появлялся. Амелия попросила Лео разыскать его. Лео вернулся из Лондона мрачным и раздраженным.

– Ходят слухи, – сказал он Амелии, прижав ее к своей груди и вытирая ей слезы своим носовым платком, – что его видели с дочерью Роуланда Темпла. Говорят, что он за ней ухаживает.

А потом от Кристофера пришло еще одно письмо, да такое ужасающее, что Амелия удивилась, как обыкновенные чернильные закорючки на листе бумаги могут разорвать сердце на куски. Было странно, что, несмотря на страшную боль, она все же выжила. Она слегла на неделю, не выходила из своей темной комнаты, слезами довела себя до болезни, но и дальше продолжала плакать.

Смешно сказать, но ее спасло то, что Уин и Лео заболели скарлатиной. Она была им нужна, и забота о них выдернула ее из глубокой ямы меланхолии. После этого Кристофер Фрост не удостоился ни единой ее слезинки.

Но отсутствие слез – не то же самое, что отсутствие чувств. Сейчас, шествуя рядом с Кристофером, Амелия, к своему удивлению, обнаружила, что до сих пор чувствует к нему привязанность.

– Я не имею права советовать вам, как вести свои сердечные дела, – сказал Кристофер, предлагая ей руку. Амелия немного замялась, прежде чем принять ее. – Однако вы знаете, что станут говорить люди, если вас увидят с ним.

– Я ценю вашу заботу о моей репутации, – стараясь, чтобы ее слова звучали не слишком саркастически, ответила она. – Но вряд ли я единственная, кто позволяет себе капризы на этой ярмарке.

– Если вы в обществе джентльмена, на капризы, как вы сказали, могут не обратить внимания, но он цыган, Амелия.

– Я это заметила, – сухо сказала она. – Я думала, что вы выше предрассудков.

– Это не только мои предрассудки, а предрассудки общества. Можете игнорировать их, если желаете, но за все придется расплачиваться.

– Ваш аргумент по крайней мере спорный. Мистер Роан на днях уезжает в Лондон, а потом – неизвестно куда. Так что я сомневаюсь, что когда-либо снова его увижу. И мне непонятно, почему вас вообще это заботит.

– Амелия… Я сожалею, что причинил вам боль. Вы даже себе не представляете, как я сожалею. Поэтому мне не все равно, если вы будете страдать из-за еще одного опрометчивого романа…

– Я не влюблена в мистера Роана, – сказала она. – Это было бы глупостью.

– Рад слышать.

Снисходительный тон Фроста раздражал ее. Амелии захотелось сделать что-то дикое и безответственное, просто ему назло.

– Почему вы не женаты? – вдруг спросила она. Вопрос был встречен долгим вздохом.

– Она приняла мое предложение, чтобы угодить своему отцу, а не потому, что питала ко мне искренние чувства. На самом деле она любила другого, но ее отец не одобрял того человека. Кончилось тем, что они сбежали в Гретна-Грин.

– Вам не кажется, что это справедливо? Вы бросили ту, которая вас любила, а она бросила вас ради человека, которого любила.

– Вас утешит то, что я никогда ее не любил? Она мне нравилась, и я ею восхищался, но… но это было ничто по сравнению с тем, что я чувствовал к вам.

– Нет, меня это нисколько не утешает. Это даже еще хуже – вы поставили свои амбиции выше любви.

– Я человек, который должен сам обеспечивать себя, а потом – и свою семью, а моя карьера слишком неопределенна и зависима. Я не жду, что вы меня поймете.

– Ваша карьера вовсе не была так уж неопределенна. У вас были возможности для продвижения даже без женитьбы на дочери Роуланда Темпла. Лео говорил мне, что ваш талант поможет вам преуспеть.

– Наивно так думать.

– Наивность, очевидно, главный общий недостаток семьи Хатауэй.

– Амелия, на вас это не похоже. Вы никогда не были циничны.

– Вы не знаете, какая я сейчас.

– Дайте мне шанс узнать это.

Она глянула на него с недоумением.

– Вы ничего не выиграете, возобновив знакомство со мной, Кристофер. Я не стала богаче, и у меня не появились полезные связи. С тех пор как мы расстались, в этом плане все по-прежнему.

– Возможно, я стал другим. Может быть, я понял, что потерял.

– Выкинули за ненадобностью, – поправила его она.

– Да, выкинул, – признался он. – Я был дураком и негодяем. И никогда не попрошу вас забыть то, что я сделал. Но дайте мне по крайней мере возможность загладить свою вину. Я хочу быть полезным вашей семье, если это возможно. И помочь вашему брату.

– Этого вы не сможете. Разве вы не видите, каким он стал?

– У него выдающийся талант. Будет преступлением, если он пропадет зря. Если бы я смог снова стать его другом…